— Юн Хян Ми нервничает и может наделать всякого, — продолжил Мун Джин. — Она что-то скрывает и это на нее давит. Не в курсе, что это может быть?

Я замер, внимательно глядя на Мун Джина. Нет, он не играет, он на самом деле не знает. У Юн Хян Ми хватило мозгов, чтобы не растрепать все своему крайне ненадежному любовнику. Или сработал инстинкт самосохранения.

— Без понятия, — ответил я.

— Так я и думал, — удовлетворенно кивнул Мун Джин. — А касательно пользы… Мы провернули с тобой пару дел, ты знаешь, что у меня есть и сильные стороны.

— Меня это не интересует, — тут же ответил я. — Нас теперь охраняют люди Юн Донджина, а старший телохранитель, господин Сон Ён Ги, отлично справляется со своей работой.

— Ты понимаешь, о каких делах я говорю, Кан Ён Сок, — проигнорировал мои слова мужчина. — Или считаешь, что триада или братья госпожи Пак Сумин тебя оставят в покое? Я знаю, что ты рано или поздно со мной свяжешься. Просто говорю, что буду готов тебе помочь. Если между нами все будет так же тихо, как и сейчас. Как тебе такой вариант?

Это предложение было сомнительным. В любом случае, использовать предложение Мун Джина об очередной услуге придется не в кризисной ситуации, а по заранее построенному плану. Просто потому что если я буду тонуть, здоровяк не упустит возможности надавить мне на плечи. Чтобы я наверняка не смог всплыть.

— Мне пора, — ответил я. — Госпожа Пак Сумин ждет свой ужин.

После этих слов я просто развернулся и вышел из переулка, бодрым шагом направившись в сторону той самой палатки на углу с уличной едой. Надо скорее возвращаться в квартиру, пока Пак Сумин не заметила моего отсутствия.

Через минуту мимо меня пронеслась черная машина Мун Джина. Не знаю, удовлетворила ли его наша беседа, но первые шаги были сделаны. Он предложил мне то, чего я от него и ожидал, а плотина терпения и молчания госпожи Юн Хян Ми была на месте. Если бы Мун Джин знал, что именно я сделал с его женщиной и как на нее давил, то разговор бы проходил в совершенно ином ключе.

У палатки была небольшая очередь, так что получил я свой заказ только через пятнадцать минут и уже по дороге домой на мой телефон стали приходить раздраженные сообщения от Пак Сумин с требованием предъявить доказательства того, что я все еще в Сеуле и несу ей ее сосиску в темпуре. Иначе она за себя не ручается.

Пак Сумин всегда злилась, когда была голодна, но эту проблему я успешно научился решать. Вот бы и с Юн Хян Ми было так просто. Но единственное, что я могу скормить ей — очередную ложь, приправленную угрозами. Других «угощений» для женщины Мун Джина у меня, к сожалению, не было.

Разговор с Кан Ён Соком прошел даже лучше, чем Мун Джин мог ожидать. Мужчина специально выждал некоторое время, чтобы немного улеглась пыль и прошло первое заседание по делу о самообороне.

Как и ожидалось, северянина арестовывать не стали — неизвестно, что стало итоговой причиной такого исхода, но Мун Джин слышал от Юн Хян Ми, что к этому делу Пак Ки Хун подключил своего давнего знакомого, одного из лучших уголовных юристов Сеула. Господин Ким Чан Сон очень неохотно брался за новые дела и если появлялся в суде, то на слушаниях, которые касались крупных шишек: первых наследников чеболей, крупных политиков и других знаковых фигур. И подобный человек занимался делом простого молодого беглеца из Ибука, который всего лишь был ассистентом у внучки Пак Ки Хуна.

«Который выдает себя за ассистента», — тут же поправил самого себя Мун Джин.

Сегодня он окончательно убедился, что Кан Ён Сок — это просто ширма, маска, за которой прячется совершенно другой человек. То, что он был родом с севера, у Мун Джина не было никаких сомнений: сыграть акцент и происхождение настолько достоверно невозможно, тем более все северяне как один признавали в Кан Ён Соке своего. Это южан можно еще как-то попытаться обмануть, но вот обмануть других беглецов — практически невозможно. И дело тут не в знаниях и даже не в лексиконе и акценте, который был у всех беглецов. Дело во взгляде, позах, движениях тела. Это были другие люди из другой системы, сыграть так натурально не сможет ни один, даже самый талантливый актер.

Нет, Кан Ён Сок определенно был выходцем с севера, но он не был простым человеком. Во время их разговора от фигуры молодого мужчины буквально исходили волны холодной уверенности и тихой, но опасной властности, которую раньше Мун Джин ощущал только от больших начальников и чеболей. Что-то похожее он видел в ночь, когда Кан Ён Сок отправился к триаде, но тогда Мун Джин все списал на чрезвычайные обстоятельства и проявление характера северянина, а потом и вовсе забыл. Удивительно, как Пак Сумин этого не замечает? Или это и есть причина, по которой она так сильно приблизила к себе этого человека, причем настолько, что буквально живет с ним в одной квартире? Юн Хян Ми говорила, что между этими двумя ничего нет — то есть они точно не спят вместе — но, по мнению Мун Джина, лучше бы спали. Тогда между ними было бы проще вбить клин и рассорить. Сейчас же, имея совершенно платонические отношения, Пак Сумин и Кан Ён Сок вместе представляли силу, с которой ему точно не справиться в одиночку. Отношения, построенные на преданности и взаимном уважении намного крепче, чем основанные на страсти или кровных узах. Он это прекрасно знал и понимал.

Тогда кто же такой Кан Ён Сок? Партийный деятель? Даже если бы он списал десяток лет, все равно был бы слишком молод для такой должности. Чей-то сын? Это уже больше похоже на правду, но все еще маловероятно. Ким Аран, которой противостоял Кан Ён Сок была типичной представительницей «золотой молодежи», с ее замашками и амбициям. Северянин вел себя совершенно иначе.

Какой-то беглый специалист или северокорейский шпион? Остается только это, и оба варианта Мун Джину были не по душе.

Смартфон в кармане мужчины мерзко завибрировал, а на приборной панели тут же высветилось имя звонившего. Это был Гю Чон.

Мун Джин ткнул на кнопку на панели бортового компьютера, отвечая на вызов.

— Слушаю, — коротко сказал мужчина.

— Мун Джин! Привет! — бодро начал Гю Чон. — Эй, ты что, за рулем?

— Да, — ответил Мун Джин.

— То-то я думаю, сам себя слышу, — ответил Гю Чон. — Ладно. Сильно занят?

— Зависит от того, с какой целью ты звонишь.

— Да так. Ты же работал на семью Пак, правильно?

— Было дело, — ответил мужчина.

— Есть разговор.

— Касательно семьи Пак?

— И не только. Можешь подъехать в караоке-бар? Я адрес скину.

— А лучше у тебя места нет?

— Не пререкайся! Каждому нужно отдохнуть после работы! — возмутился Гю Чон. — Так подъедешь?

По голосу службиста было слышно, что присутствие Мун Джина крайне желательно. Да и сам мужчина был должен Гю Чону за звонок судье, который он сделал по просьбе здоровяка. Так что пришлось ответить согласием.

— Отлично! — прогудел из динамиков стереосистемы Гю Чон. — Сейчас скину адресок, это на правом берегу реки Хан. Ты сейчас где?

— На левом, — ответил Мун Джин. — Как раз подъезжаю к мосту Ханнам по улице Апгуджон.

— О! Так ты недалеко! Давай, право руля, скоро будешь на месте! — тут же сориентировался Гю Чон.

Клуб, в который службист позвал Мун Джина, находился в довольно оживленном районе Итхэвон, популярном у молодежи и иностранцев. Бар назывался King Pub — довольно проходное заведение с полным набором развлечений, от пива и крепкого алкоголя до караоке и спортивных трансляций. Посреди небольшого зала стоял бильярдный стол, а за низкими столиками вдоль стены сидели несколько смешанных компаний из корейцев и европейцев. Меню на доске за барной стойкой тоже было написано не только на корейском, но и на английском.

— Ну и местечко ты выбрал, — сказал здоровяк, подсаживаясь к Гю Чону за небольшой столик, рассчитанный на двоих. — Чем тебе нормальные ресторанчики не угодили?

— Ой, ну хоть ты не начинай, — поморщился агент NIS, отпивая из высокого стакана какого-то коктейля, с колой и долькой лайма. И, судя по исходившему аромату, алкоголя там была едва ли не половина, причем крепкого. — Соджу я и с коллегами могу выпить, меня от нее уже тошнит.