Нас проводили в просторный обеденный зал, который мог вместить не меньше сотни гостей во время банкета. Посреди угнетающе пустой комнаты стоял длинный стол на восемь персон, застеленный белой скатертью. В шагах десяти от стола в ряд выстроилась прислуга. Кто-то держался за тележки, у кого-то в руках были подносы, третьи — держали бутылки с вином и другим алкоголем.

И никто не двигался, словно это была выставка восковых фигур или ростовые человеческие чучела.

Цокая каблуками, Пак Сумин размашисто следовала за Юн Донджином, я же тенью шел за чеболькой, стараясь не слишком крутить головой.

Во главе стола нас уже ждал старик. Пак Сумин заняла место прямо напротив деда, туда, куда по европейской традиции сажают самого желанного гостя, я же замер за правым плечом чебольки, вытянув руки по швам, будто заступил в караул.

Зеркально мне, за спиной Пак Ки Хуна, встал Юн Донджин. Интересно, каково ему в таком возрасте постоянно находиться на ногах? Суставы же ведь не те…

— Любимая внучка, — улыбнулся Пак Ки Хун.

— Дедушка, — чуть кивнула головой Пак Сумин.

Поклонов не было, не было приветствий, объятий. Мы будто явились на поле боя, и сейчас я понимал, почему Пак Сумин так не хотела сюда ехать. Я будто попал в логово богатого психопата, который в любой момент может сорваться и воткнуть тебе вилку в руку, едва ты скажешь что-нибудь, что ему не понравится.

Пак Ки Хун, будто подтверждая мои мысли, поднял сморщенную ладонь и едва заметно махнул пальцами. К столу тут же сорвался старший из слуг, едва не пригибаясь на бегу.

И так пройдет весь вечер? Я посмотрел на неестественно прямую от напряжения спину Пак Сумин. Очевидно, простым этот ужин не будет.

Глава 13

С каждой секундой незримое давление, исходившее от фигуры Пак Ки Хуна, все возрастало и возрастало. Вино, закуски, ничего не значащие фразы. Слуги сновали, словно тени, появляясь и исчезая у стола, поднося все новые блюда на пробу, сгибаясь в три погибели перед стариком и его внучкой.

Я же стоял, даже не шевелясь, словно каменное изваяние. Вся эта ситуация напоминала скорее какую-то театральную постановку с плохо прописанными репликами, чем встречу двух кровных родственников.

— Как дела в Пусане? — задал очередной вопрос Пак Ки Хун.

К этому моменту уже подали ризотто, и я понял, что старик, случайно или специально, сопоставлял важность вопросов с очередностью блюд, которые приносили к столу.

— Все в норме, — спокойно ответила Пак Сумин.

Девушка ждала, пока кашеобразная масса в ее тарелке чуть остынет, как того требовали правила. Также не двигался и Пак Ки Хун.

— Ты сегодня очень постарался, дедушка, — заметила девушка, опуская глаза на блюда. — Не слышала, чтобы в Корее кто-нибудь так хорошо умел готовить ризотто с шафраном.

— Я подумал, что ты оценишь, — улыбнулся старик. — Впрочем, сам я ничего в этих блюдах не понимаю. Мне больше по душе наша кухня.

— Тогда зачем все это западное излишество? — удивленно спросила Пак Сумин у чеболя.

— Мне казалось, что именно ты сможешь по достоинству оценить наш ужин, — ответил Пак Ки Хун.

Пак Сумин только повела плечом, аккуратно снимая ложечкой тонкий слой ризотто с самого края тарелки.

— В подобных вещах намного лучше разбирается Пак Хи Шунь. Подобный ужин тебе следовало разделить с ним. Мне больше по душе наша кухня, — ответила девушка перед тем, как отправить ложку в рот.

Пак Ки Хун при этом даже не шелохнулся, с легкой улыбкой наблюдая за Пак Сумин.

— Твой кузен сейчас не в том положении, чтобы получать от меня подобные приглашения, — сообщил старик, постукивая указательным пальцем по столу. — Да и своих дел у него хватает. Он получил массу проблем из-за сгоревших экспонатов галереи.

— Каких экспонатов? — сдержанно спросила Пак Сумин, но в ее голосе промелькнуло любопытство, что не укрылось от старика.

— Еще спрашиваешь? — рассмеялся Пак Ки Хун.

— Мне не слишком интересны дела Пак Бо Гома и моих братьев, но если у них проблемы… — начала девушка. — Хотелось бы знать, с чем столкнулась семья.

Над столом повисла тишина. Старый чеболь с усмешкой смотрел на свою внучку, Пак Сумин же ждала ответа, не понимая, что происходит.

Девушка знала, что в головном офисе вскрылись махинации Пак Хи Шуня с финансами, которые он получил для выкупа акций ее основного предприятия, но она не была в курсе, что именно заставило брата задержаться в Сеуле на несколько лишних часов. Она не знала о пожаре в галерее.

— Сумин-ян, — ласково начал Пак Ки Хун. — Я устроил этот ужин в том числе, чтобы и обсудить с тобой твое дальнейшее поведение…

— Не понимаю, что тебя не устраивает на этот раз, — вспылила годзилла, стукнув ложкой о край тарелки. — Я работаю и веду себя вполне достойно, более не злоупотребляю спиртным и…

— Я совершенно не об этом, — примирительно встрял Пак Ки Хун. — Я скорее о том, как сильно ты ударила в ответ своего брата. Я понимаю твое раздражение, но вынужден просить отныне держать себя в руках. Все всё поняли, Сумин-ян, ты показала и семье, и партнерам, что не просто так зовешься моей внучкой и носишь мою фамилию.

— Перехватила акции собственного предприятия — это сильно ударила? — удивилась годзилла. — Ты о чем вообще?

Пак Ки Хун с удивлением посмотрел на девушку.

— Я впечатлен тем, как ты придерживаешься публичной позиции, но мы можем говорить между собой прямо, Сумин-ян. Я знаю, что ты жестко отомстила брату за то, что он напал на тебя и твоего человека, — в этот момент чеболь дернул подбородком, указывая на меня, стоящего за спиной Пак Сумин. — Но сжигать целые здания или уничтожать прибыльные предприятия, пусть все и было обставлено так, чтобы никто не пострадал…

— Дедушка, — удивленно начала Пак Сумин. — Я не знаю, о чем ты говоришь. Правда, не знаю. Ты обвиняешь меня в том, что я сожгла что-то? Галерею Пак Хи Шуня?

У меня же в горле буквально встал ком. Нет, в своих самых мрачных сценариях я рассматривал вариант того, что дед увяжет это происшествие с Пак Сумин, точнее, я даже не сомневался в том, что он придет к подобным выводам. Придет тихо и молча, потому что все, что я знал о чеболях вообще и о Пак Ки Хуне в частности, говорило о том, что конфликты они предпочитают решать тихо и в своем кругу, не вынося проблемы на публику. Но я никогда не мог подумать, что подобное преступление будет обсуждаться вслух, причем в настолько доброжелательной манере.

— Милая, не обвиняю, — ласково продолжил старик. — Ты показала свой характер и если хочешь отрицать факт своего участия до последнего… Ну что же, это тоже правильная позиция. Ты все же женщина, скромность должна быть одной из твоих добродетелей. Но в тоже время ты и моя внучка, так что я рад, что ты полна решимости защищать своё до последнего. Как это должен делать каждый из семьи Паков.

Старик улыбнулся, чуть прикрыл глаза и, опустив взгляд на тарелку, довольно заметил:

— О, по всей видимости, оно наконец-то остыло…

Старик подцепил край рисовой массы ложкой и снял первую пробу.

— Неплохо, неплохо… — покачал головой Пак Ки Хун. — Юн Донджин, кто рекомендовал нам этого шефа?

— Я проверю записи, господин, — с готовностью ответил советник.

— Дедушка… — встряла их милое щебетание Пак Сумин. — Я все еще не понимаю…

Я видел, как напряжена ее спина, хотя локти и ладони были совершенно расслаблены. Плохо, очень плохо. Пак Сумин почувствовала, что происходит что-то неправильное и решила разобраться в ситуации до конца.

— В чем дело милая? — улыбнулся Пак Ки Хун.

— Дедушка… — начала чеболька. — Пожалуйста, объясни мне, почему ты пришел к таким однозначным выводам? Почему считаешь, что ущерб брату нанесла именно я?

— А зачем? — удивился старик.

Я буквально услышал, как Пак Сумин сглотнула.

— Чтобы понимать ход твоих мыслей, — ответила чеболька. — На будущее.

Старик сначала замер, после чего расплылся в ехидной ухмылке.